Остров Врангеля не раз становился предметом международных споров: присвоить его себе пытались то Канада, то США. Последнее слово в результате осталось за Советским Союзом, а самое последнее — за белыми медведями, которые считаются полноправными хозяевами этих мест.
Остров Врангеля находится практически на краю света — откуда ни посмотри. Да и открыли его, считай, благодаря везению первооткрывателей: даже в XIX веке добраться до этого небольшого кусочка суши, скованного льдами, было весьма затруднительно. С тех пор остров Врангеля не раз становился предметом международных споров: присвоить его себе пытались то Канада, то США. Последнее слово в результате осталось за Советским Союзом, а самое последнее — за белыми медведями, которые считаются полноправными хозяевами этих мест.
Путешествие на остров Врангеля, который находится чуть севернее Чукотки, — предприятие, конечно, недешевое. Во-первых, стоимость перелета. Во-вторых, с 1976 года остров является заповедником, что делает невозможным пребывание на нем толп туристов. Однако если мечта повстречаться с белым медведем не отпускает с самого детства, а холодная Арктика представляется ни больше ни меньше страной чудес, нет ничего невозможного.
Екатерина Овсяникова. Фото из личного архива Е. Овсяниковой
Идея отправиться в такую даль становится еще более заманчивой, если рассказывает об этом месте человек, не просто побывавший там, но какое-то время там проживший. Волею судеб одним из таких счастливчиков стала Екатерина Овсяникова — биолог и специалист по морским млекопитающим. Родители Екатерины, тоже биологи, вместе работали в заповеднике, а потом, уже после рождения в Москве дочки, и вовсе решили туда перебраться. О том, как выжить при встрече с белым медведем, и о том, почему нам не нужны зоопарки, Екатерина рассказала в интервью сайту Strana.ru.
— Катя, ваш папа, много лет проработавший на острове, разработал методику нелетальной (к счастью, для обеих сторон) встречи с медведем. Объясните для «чайников», в чем она заключается.
— Суть методики заключается, в первую очередь, в детальном изучении повадок медведей. В местах, где они обитают, нужно, во-первых, постоянно быть начеку. Во-вторых, если медведь все-таки оказался в поле зрения, ни в коем случае не провоцировать его, чтобы избежать конфликта. Любопытство у медведей — качество врожденное. В сочетании с неправильным поведением людей, которые зачастую подпускают животных слишком близко, не используя дистанционные методы отпугивания, или оставляют пищевые отходы внутри или вблизи жилища, это может создать потенциально опасную ситуацию. Как и любые звери, белые медведи обладают свойственным только им поведением, осмыслив которое, можно выстроить взаимоотношения с ними так, чтобы это было для них понятно.
— И какое поведение человека может быть понятно медведю?
— Всегда важно помнить, что ни одно животное в мире не является машиной для убийства. У зверей всегда есть мотивация: будь то территория, защита детенышей, поиск еды или установление доминантности. Если понимать эту причину, то на нее можно грамотно среагировать. Когда папа начал работать с белым медведем, он просто не брал с собой оружие, а использовал мозги, что гораздо эффективнее. Потому что ну откуда медведю знать, что ружье представляет для него опасность?
— А тогда как дать понять медведю, что от тебя исходит опасность?
— Медведи, как и все хищники, существа осторожные, поэтому они будут бояться того, что кажется им страшным или агрессивным. Суть в том, чтобы вести себя так, чтобы медведь воспринимал это как угрозу. В принципе, большинство зверей боится человека де-факто. Его запаха, незнакомого и непонятного. И если вести себя уверенно и доминантно, то звери это очень хорошо считывают. Первой реакцией на медведя часто бывает решение пуститься наутек. Но если ты убегаешь, то ты автоматически становишься жертвой. Поэтому если есть возможность использовать язык жестов и звуков, не надо ею пренебрегать. Например, можно поднять над головой рюкзак или палку с курткой, чтобы казаться выше ростом. Если люди идут в группе, то нужно сплотиться: чем больше и массивнее будет кучка, тем лучше.
— Порычать?
— Лучше издавать резкие неестественные звуки. Подойдут свисток или барабан, стучать также можно по металлу или по стеклу.
— Другими словами, при встрече с животным ты должен быть животным?
— Фактически да. Ты должен вести себя так, чтобы оно тебя поняло. Как мы воспринимаем себя по отношению к животным? Мы считаем, что мы умнее, венец творения, так сказать. Но на самом деле, когда оказываешься лицом к лицу с дикой природой, то уже не чувствуешь себя венцом. Ты даже объяснить ее представителям не всегда можешь, чего ты хочешь. Уже сейчас понятно, что интеллект многих животных гораздо выше, чем мы думали. А сколького мы еще не знаем.
Фото: Екатерина Овсяникова
— Может, и научимся когда-нибудь говорить на их языке?
— Самое главное, чему нужно научиться — это эмпатии. Чтобы не считать себя выше, важнее, главнее. У нас вообще проблема с этим: нам бы эмпатии по отношению к человеку научиться. А к животным — это следующая ступень развития цивилизации. Как сказал один из великих, степень развития нации следует оценивать по отношению к животным. И был прав. Когда мы научимся брать за это ответственность и относиться к ним с уважением и с сочувствием, тогда что-то изменится. Это не значит, что надо ничего не трогать, не дышать и вообще по земле не ходить. Это значит — сосуществовать и учиться не уничтожать то, частью чего мы являемся. Это было бы большим шагом к цивилизованному миру. А айфоны нас туда не приведут.
— Да, но возвращаясь к медведям: как ни крути, они не создают впечатление безобидных животных.
— Тут мы подходим к ключевому принципу, на котором основывается любое взаимодействие с медведем. А заключается он в следующем: дом белого медведя — это Арктика, и другого у него попросту нет. Это мы туда приходим в качестве гостей или эксплуататоров — кому что ближе. Соответственно, мы должны уважать и этот дом, и его хозяев. И если мы будем выдавливать всех отовсюду, то тогда на нашей планете им просто не останется места. Папа многие годы наблюдал за поведением белого медведя и учился понимать то, как они взаимодействуют друг с другом. Как и любой хищник, медведи, кто бы что ни говорил, животные очень уязвимые. Они не могут позволить себе быть ранеными или поврежденными, ведь тогда они не смогут успешно охотиться и просто умрут. По этой причине у них нет интереса нарываться на конфликт.
— В 1976 году остров Врангеля был сделан первым Арктическим заповедником на территории нашей страны, а в 2004 году его включили в список объектов Всемирного наследия UNESCO. Значит ли это, что медведям там ничего не угрожает?
— Думаю, что самой эффективной охраной острова является его труднодоступность. Но это не означает, что сотрудники заповедника там без дела сидят: браконьеры не дремлют. Однако по сравнению с другими арктическими территориями обитания, можно сказать, что остров Врангеля — место для животных более чем благоприятное. Недаром его часто называют «родильным домом белых медведей».
Фото: Екатерина Овсяникова
— Есть статистика, что количество белых медведей во всех популяциях сокращается. Их вообще можно посчитать?
— Подсчет белых медведей — дело очень сложное и дорогостоящее. Потому что это одиночные животные, которые бродят по огромным территориям, а их основная платформа — это лед Северного Ледовитого океана. Какой уж тут подсчет.
— То есть маячок на них не повесишь?
— Маячки на них вешали и вешают, но польза от этого относительная. Например, американцы и канадцы на своих медведей вешают спутниковые ошейники, которые просто-таки мучают животных. И чтобы надеть эту огромную штуковину на медведя, его надо сначала на вертолете догнать, а потом обездвижить. Не усыпить, а именно обездвижить: то есть они все чувствуют, а сделать ничего не могут. У медведя берут пробы, вешают ошейник и отпускают. А ведь потом его заново отловить нужно! В общем, метод этот очень инвазивный, и непонятно, какой от него толк в таком объеме. Этой осенью, например, нешуточный скандал разгорелся. Обычно метили самок, а несколько лет назад начали метить самцов. И вот у одного медведя с очень мощной шеей ошейник взял да и не расстегнулся. Так он и ходит бедный все эти годы с удавкой на шее. В общем, маячки на всех не повесишь, поэтому, конечно, ищут новые методики, но медведей все равно для этого надо отлавливать. А это стресс для животного. Поэтому, что касается численности, все оценки довольно приблизительные.
— Вы работаете с разными людьми, приезжающими на остров с той или иной целью. Контингент приезжающих — это только богатые туристы, которые уже все в этом мире повидали, или все-таки попадаются фанаты дикой природы?
— Это зависит от формата. Я работаю с новозеландской компанией Heritage Expeditions которая занимается в основном экспедиционным туризмом, и люди, отправляющиеся в путешествие на тот же остров Врангеля, заинтересованы в том, чтобы воочию увидеть дикую природу. И, как правило, они неравнодушны к вопросам охраны окружающей среды. Вообще, такие места лучше посещать небольшими группами и ответственно. Люди, конечно, все разные, но туризм — это в любом случае палка о двух концах. Присутствие любых людей — это всегда беспокойство для представителей животного мира. С другой стороны, если бы никто и никогда не увидел этих мест, то остров так и остался бы на карте просто точкой, терра инкогнита. Конечно, не все, кто побывал на острове Врангеля, сразу становятся подвижниками охраны природы. Зато есть вероятность, что в голове у них что-то щелкнет, и они сделают там, где живут, что-то полезное для окружающей среды. Ведь в конечном итоге решения о регулировании природоохранных процессов принимаются людьми. Поэтому им нужно показывать, насколько прекрасны, важны и хрупки подобные места.
Фото: Екатерина Овсяникова
— Катя, вы читаете обучающие лекции и взрослым, и детям. Насколько велик интерес к тому, о чем вы рассказываете?
— Дети сейчас очень развитые пошли, и читать лекции в школе — одно удовольствие. Они задают грамотные вопросы, очень чутко и четко на все реагируют. Ведь людям, которые заинтересованы в вопросе, зачастую просто не хватает информации, чего-то, что их зацепит. Вот и с детьми так же: очень важно не просто образовывать их, но и зацепить чем-то.
— А как вы себя в зоопарках чувствуете?
— Зоопарки, существующие просто ради того, чтобы мы посмотрели на животных в маленьких клетках, — это бессмысленный садизм. Единственное условие, при котором неволя может быть оправдана, — это содержание или раненого зверя, который не может выжить в дикой природе, или брошенного детеныша, или представителей вымирающей в природе популяции, какими являются, например, попугаи какапо в Новой Зеландии.
— Но не все имеют возможность отвезти своего ребенка на остров Врангеля, а показать-то хочется. Даже в этом случае это не оправдано?
— А дальше нужно спросить себя: чему мы хотим научить наших детей? Ты же его иначе не увидишь, вот посмотри, как он в клетке мучается. Сейчас (особенно сейчас!), в век технологического развития, есть места с гигантскими экранами, где в формате 3D можно не то что медведя — кита увидеть. И будет тебе полное ощущение присутствия. Это во-первых. А во-вторых, с чего мы вообще взяли, что должны все увидеть? Вот я, может быть, никогда не увижу в дикой природе снежного барса или жирафа. Ну и ничего страшного. Невозможно объять необъятное. Ведь на Луну мы тоже все не полетим. С другой стороны, если ты с детства мечтаешь увидеть белого медведя в дикой природе, то когда вырастаешь и осуществляешь эту мечту, тогда это, поверьте, имеет гораздо большую ценность, чем поход в зоопарк.
