Александр Химушин побывал в одном из самых красочных древних городов мира, узнал, что там делал Рембо, и заглянул в глаза дикой гиене.
История — довольно запутанная штука, и древний город Харар, который сегодня относится к Восточной Эфиопии, по разным оценкам, был основан не то в VII, не то в XI веке. От столицы страны Аддис-Абебы добраться сюда непросто — чтобы преодолеть расстояние 500 км по горным дорогам на местных автобусах, потребуется 12–15 часов. Несмотря на близость экватора, здесь никогда не бывает жарко, а ночами даже довольно прохладно. Однако высокое Эфиопское нагорье, часто называемое «крышей Африки», в этих краях практически заканчивается, и на восток от города пейзажи меняются до неузнаваемости. Далее простираются засушливые, изнывающие от 40-градусной жары земли Сомали.
На протяжении веков через Харар проходили торговые караваны, связывавшие восточную Африку с арабским миром, что послужило процветанию этих мест. В XIII веке с одним из таких караванов с Аравийского полуострова в город прибыли несколько суфиев, да так здесь и осели. Со временем Харар стал известен в арабском мире как Город всех святых и на сегодня у последователей суфизма считается четвертым священным городом ислама. Расцвет пришелся на XVI век, когда Харар стал столицей независимого сомалийского султаната Адал, который занимал огромную территорию, включавшую в себя большую часть сегодняшней восточной Эфиопии. Однако со временем Адал утратил свои позиции, и в наши дни Харар контролируется Эфиопией, а не наоборот. Потерявший свое былое историческое значение город на окраине страны теперь населяет около 120 000 жителей. Тем не менее, регион этот по-прежнему и религией, и культурой отличается от в основном христианской Эфиопии, а потому интересен.
На протяжении последних 400 лет старая часть города, называемая Джугол, была окружена четырехметровыми стенами, построенными во времена расцвета для защиты от набегов соседей. Оказавшись внутри, вы словно попадаете в лабиринт, состоящий из более 300 узких мощеных переулков, где можно легко потеряться. В 2006 году Джугол с его 82 мечетями был включен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Также стоит отметить, что на протяжении более чем 300 лет вход в старый город для немусульман был закрыт, но теперь туда можно и, я бы сказал, даже нужно попасть! И не только на ночное кормление диких гиен, ради которого сюда приезжают некоторые иностранцы. Дело в том, что по существующей здесь традиции наружные стены домов старого города жители красят в разные яркие цвета и это создает здесь какую-то особую атмосферу.
Местный рынок выглядит еще более пестрым, ведь женщины приходят сюда за покупками, облачаясь в традиционные яркие наряды почти неоновых расцветок. В общем, Харар — это одно из тех мест, которое не захочет проехать мимо ни один фотограф. Правда, местные жители по религиозным убеждениям и традициям не любят фотографироваться сами, а тем более, когда их фотографируют иностранцы. Поэтому в этом материале нет портретов. Но невзирая ни на что, старый город в Хараре стоит того, чтобы побродить несколько дней по его тихим аллеям, особенно на рассвете или ближе к закату, когда узкие переулки пустынны и кажется, что вся красота этого буйства красок принадлежит только тебе.
А вот и улочка Гыр-Гыр, названная так местными жителями из-за постоянного звука швейных машинок. Портные, усевшись в ряд за своими машинками прямо на улице, всегда готовы незамедлительно пристрочить вам оторвавшуюся лямку на рюкзаке или пошить отменный костюмчик внучатому племяннику, ожидающему от вас подарка где-то на далекой родине.
А все-таки что же такое упомянутое выше кормление гиен, спросите вы? Конечно, никто точно не знает, когда именно началась эта история. Но, как гласит народная мудрость, подкрепленная письменными первоисточниками, первые пятнистые гиены, обитающие в окрестных лесах, появились в Хараре более 500 лет тому назад и взяли на себя роль санитаров не только леса, но и старого города, регулярно подъедая помойки на его окраинах. Однако о том, чтобы специально кормить гиен, тогда никто и не думал. Все началось намного позднее, когда, если верить местному фольклору, в здешних краях разразилась засуха и лишенные и так скудной пищи в естественных природных условиях гиены стали нападать на жителей и их скот. По сказанию, добросердечные харарцы тогда решили, что будет лучше чем-то кормить гиен, нежели они сами будут выбирать того, кем им подкрепиться. И тогда жители решили приготовить кашу, которая пришлась гиенам по душе. Красивая история со счастливым концом! Но как бы то ни было на самом деле, с тех пор в память о событиях минувших дней в День Ашура харарским гиенам ежегодно готовят специальную наваристую кашку на масле. Согласно поверью первым вкусить лакомство имеет право лишь вожак стаи. Если каша пришлась ему по вкусу, остальные гиены тоже начинают пиршество. Если же каша вожаку не понравилась, то остальные гиены к ней даже не притронутся и тогда жди беды, ведь то, как именно вожак отнесется к подношению, имеет статус прорицания. Съеденная вожаком до остатка каша означает, что год будет благодатным, в обратном же случае люди массово отправляются в храмы молить снисхождения, дабы избежать ниспослания кары небесной в форме голода и лишений.
Однако именно регулярное кормление гиен первым в 1960-е годы в Хараре начал практиковать один местный крестьянин, которому смертельно надоело, что, несмотря на ежегодные задабривания кашей, хитрые пятнистые друзья из леса регулярно посягали на его мелкий рогатый скот. Потомки предприимчивого фермера и по сей день продолжают дело своего дедушки-гиенолога. А все потому, что в наши дни кормление гиен приобрело совершенно иной смысл. Оказалось, чтобы посмотреть на столь экзотическое занятие, заезжие в эти края иностранцы готовы платить, и тогда кормление из производственной необходимости перешло в разряд прибыльного бизнеса. Но ненадолго. Ведь как ни крути, Харар — это все-таки удаленное даже по африканским понятиям место, и массовый турист сюда не добирается. А раз так, то заработать на кормлении гиен стало в последнее время задачей не из легких. На сегодня в городе осталось только двое человек, обученных этому мастерству. Чтобы посетить одного из них, на закате я отправился пешком на пустырь за стенами старого города. Дорога заняла всего 10–15 минут, и, когда я оказался на месте, было еще светло. На холме повсюду были разбросаны груды костей, однако вокруг не было видно ни гиен, ни людей, и я уже засомневался, туда ли попал. Проходящие местные жители развеяли мои сомнения — гиены обязательно будут, как стемнеет, сообщили они. Вскоре стало смеркаться, и на пустыре появился он — я буду называть его Гиенщик. Каждый день после захода солнца, издавая какие-то жуткие нечленораздельные звуки, этот человек с вершины холма зазывает диких гиен из окрестных лесов. По его словам, так он называет животных по именам, на которые те прекрасно откликаются. Гиены стали потихоньку подтягиваться одна за одной, проходя по темной тропе, по которой в это же время возвращаются из города по деревням люди.
Так как освещения там нет, все происходит в полной темноте, видны лишь какие-то силуэты. Иногда приходят лишь одна-две гиены, иногда пять-семь. В этот момент на пустырь приезжает пара тук-туков и они освещают фарами то место, где «повелитель» начинает кормить животных обрезками мяса из корзины. Кстати, подобное во всей Эфиопии можно увидеть лишь здесь, в Хараре.
Вскоре на микроавтобусе подвезли группу — человек пять-шесть иностранцев, а также подъехала пара автомобилей с эфиопами (видимо, не местными). Гиенщик собрал по 100 бирр ($5) с человека «на мясо» и начал кормление. Гиены осторожно подходили, хватали кусок из рук и вновь отбегали на расстояние. Потом желающие по одному могли выйти к гиенщику и покормить гиен под его присмотром: либо с палочки во рту, на которую гиенщик вешал кусок мяса, либо встать на четвереньки — и тогда гиена, запрыгнув сзади и встав передними лапами на плечи, слизывала кусок мяса с плеча или даже с головы, как было в моем случае, благо прическа позволяла. Немного жутковато, конечно, в основном народ хотел просто понаблюдать с дистанции, желающих выйти к гиенам оказалось немного. Однако мне пришлось даже попроситься дважды — в первый раз человек, которому я доверил фотоаппарат для вот этого кадра, не справился с поставленной задачей, и мне пришлось идти к гиенам снова.
Харар интересен также и тем, что притягивал какой-то необъяснимой энергией людей творческих, неординарных. Так, российский поэт и путешественник Николай Гумилев побывал в Хараре дважды: в 1910–1913 годах — оставив в своем творчестве о нем много упоминаний.
Восемь дней от Харрара я вел караван
Сквозь Черчерские дикие горы
И седых на деревьях стрелял обезьян,
Засыпал средь корней сикоморы.На девятую ночь я увидел с горы
— Этот миг никогда не забуду —
Там внизу, в отдаленной равнине, костры,
Точно красные звезды, повсюду.
Более того, именно здесь, в Хараре, Гумилев познакомился с тогдашним его губернатором и прямым потомком царя Соломона в 225-м колене — 19-летним Тэфэри Мэконныном. Любителям музыки регги, наверное, будет интересно погуглить этого человека. Рас Тафари — звучит знакомо, не так ли? Вряд ли Гумилев мог предположить, что уже через три года тот станет регентом, а затем и последним императором Эфиопии и будет править страной без малого 60 лет. Именно благодаря этому знакомству Гумилеву единственному из иностранцев удалось позднее попасть в Аддис-Абебе на его инаугурацию. Любопытно почитать письма, отправленные поэтом из Харара в Россию, и представить, каково было тогда сюда добираться.
Легко представить, что экспедиции в Харар те времена стали для поэта по-настоящему незабываемыми:
Племянник Николая Гумилева, сопровождавший поэта во второй экспедиции, Николай Сверчков сделал в 1913 году на рынке старого города в Хараре вот эту фотографию. Пройдясь по рынку, мне показалось, что за последние сто лет тут мало что изменилось.
И все-таки Гумилев не был первым иностранцем, посетившим Харар. За 60 лет до него, в 1854 году, первым из немусульман под видом арабского купца в тогда еще закрытый город умудрился проникнуть английский путешественник и авантюрист Ричард Бартон, в совершенстве овладевший арабским языком, познавший все тонкости мусульманских традиций и культуры и даже, чтобы не быть рассекреченным, сделавший себе обрезание. За 30 лет до путешествия Гумилева в Хараре также обосновался и жил французский поэт, бунтарь и авантюрист Артюр Рембо (ударение на последний слог). Сегодня в его доме устроен музей, который местные жители, не знакомые с историей, называют домом Рэмбо (с ударением на первый слог). Артюр Рембо прожил яркую, но короткую жизнь, дожив лишь до 37 лет, последние восемь из которых проведя в Хараре. За эти годы он в совершенстве овладел местным языком и стал первым иностранцем, наладившим поставки местного кофе в Европу, а Эфиопия, как известно, является родиной этого напитка. Как поэт, Рембо получил огромное мировое признание уже после смерти. Интересно, что Гумилев, в свое время переводивший поэзию Рембо на русский, по одной из версий, был вдохновлен на свои африканские путешествия именно ей, потому и загорелся желанием отправиться на Черный континент по следам Артюра. Согласно другим источникам, находясь, в общем-то, небольшом Хараре, он даже не был осведомлен, что в городе когда-то проживал Рембо, соответственно, в первую версию тогда верится с трудом.
Как там было на самом деле, решать историкам, а нам доподлинно известно лишь одно: Харар на протяжении веков притягивал к себе неординарных личностей, талантливых поэтов, путешественников, авантюристов, героев своего времени. Видимо, в этом месте все-таки существует какая-то особенная, необъяснимая, притягивающая магическая сила. И есть только один способ узнать, так это или нет, — отправиться в путь. Харар ждет своих новых героев!
